Конституция России гарантирует всем народам право на сохранение языка. Она же объявляет культуру (а язык — часть культуры) уникальным наследием, которое государство должно поддерживать. Языки республик конституция выделяет из ряда других, но помогает ли это их сохранить? Где русский вытеснил национальные, а где каждый ребёнок говорит на языке своего народа? Разбираемся вместе с социолингвистом, кандидатом филологических наук Станиславом Белецким, жителями российских республик и автономных округов и статистикой.

Примечание. В этом тексте мы не изучаем национальные языки Крыма, Донбасса, Херсонской и Запорожской областей.

Статус: государственный

Двое молодых людей стояли на обочине федеральной трассы «Кавказ». Один на вытянутой руке держал большой палец вверх. Пожилой балкарец понял автостопщиков и остановился. Оказалось, по пути. Поехали, разговорились. Узнали, что внуки мужчины лучше владеют английским, чем балкарским, а в повседневном общении используют русский. Следующий водитель, чеченец, на вопрос, знает ли у них молодёжь чеченский, ответил безапелляционно-утвердительно: «Позор родителям, чьи дети не говорят на родном языке».

Россия — страна национально и лингвистически многообразная. По данным Минобрнауки, её жители владеют 277 языками и диалектами. Но русский должен знать каждый, потому что это государственный язык на всей территории страны.

А как же остальные 276? Национальные языки по конституции можно изучать и нужно сохранять, но особого статуса у них нет. Исключение — языки республик: их можно признать государственными в границах этих регионов. Государственные языки республик используются наравне с государственным языком России, но не вместо него. На них выходят журналы, теле- и радиопередачи, ими пользуются местные органы власти. Все республики России, кроме Карелии, признали государственными национальные языки

Автономные округа не могут сделать язык коренных народов государственным даже в пределах региона, но могут наделить его официальным статусом. Так поступили Ханты-Мансийский, Ненецкий, Ямало-Ненецкий и Чукотский. Официальный статус означает, что язык могут использовать органы местного самоуправления или представители этноса. Первая ситуация сложилась в Карелии, а вторая характерна для языков народов севера во всех автономных округах. В единственной автономной области России — Еврейской, иврит не имеет никакого официального статуса.

Отличие государственного языка от других в том, что именно на нём в обязательном порядке ведётся дело- и судопроизводство, на нём преподают в школах. Функция государственного языка — быть средством межнационального общения. Как правило, исторически таким языком становится язык руководителей государства, колонизаторов или, в редких случаях, искусственно созданный язык.

Станислав Белецкий считает, что русский язык стал государственным из-за того, что правители страны проводили жёсткую политику централизации: «Поскольку в России всегда были очень сильные центростремительные тенденции, то и тот язык, на котором говорили в политическом центре страны, стал обязательным для всех, кто попал под влияние этой власти».

По мнению лингвиста, в истории русского языка как государственного не было эпизодов, когда его навязывали грубой силой, принуждали или заставляли учить. «С одной стороны была политическая воля, с другой — ей, в общем-то, никто не противостоял», — считает Станислав. По его словам, русский язык перенимался, например, во время освоения Сибири, которая часть за частью входила в состав Российской империи. Коренные народы приходили к выводу, что русский нужно осваивать, чтобы общаться с властью и торговцами.

Станислав Белецкий обращает внимание, что до середины XX века распространение русского не угрожало коренным автохтонным языкам. Когда большой язык приходит на территорию, где есть коренные, со временем он их вымывает — это общемировая тенденция. Но раньше процесс занимал сотни лет, а с середины ХХ века значительно ускорился, потому что ускорился обмен информацией: появились СМИ и мессенджеры. Сейчас легко обмениваться голосовыми или текстовыми сообщениями.

По оценкам ЮНЕСКО, к концу XXI века останется только 50% языков. Организация рассматривает сокращение языкового многообразия как угрозу человечеству. Чем меньше люди знают языков, тем меньшее количество текстов они могут прочитать и меньше смыслов узнать, утрачивается логическое многообразие. Поэтому лингвисты бьют тревогу.

Национальные республики и автономные округа

По данным Росстата, только в Ингушетии, Чечне, Карачаево-Черкесии и Тыве большее число представителей титульной нации говорит на родном языке, а не на русском. В остальных республиках государственный язык доминирует. В Калмыкии только 43% калмыков знают родной язык, в Бурятии доля такая же, а в Карелии и того меньше — 37%. При этом русским владеют почти 100% жителей этих республик: 97,5% бурятов, 99,5% калмыков и 99,9% карелов. В среднем по республикам на русском языке общается 95% их нерусского населения. На коренных языках в половине республик говорит более 80% представителей национальностей.

На то, говорят ли люди на языке народа, к которому принадлежат, во многом влияет языковая политика государства. В Российской империи и СССР был курс на русификацию. В середине XIX века русский стал активно проникать в школы национальных окраин, а через столетие под вопросом оказалось уже обучение не на государственном, а на национальных языках. Изучать родной в школе было ещё возможно, но количество языков преподавания со временем сокращалось: в 1960-е обучение велось на сорока семи, а в 1970-е уже всего на тридцати. Среднее образование было доступно только на русском, татарском и башкирском. Сейчас конституция разрешает получать образование на родном языке из числа языков народов России, но, как правило, учителя преподают на русском.

Современная языковая политика ещё только разрабатывается. Пока действует то, что осталось от прежних эпох, и эти принципы надо модернизировать, считает Станислав Белецкий. По закону национальные языки изучают те, у кого есть желание. «Государство отошло от патернализма, когда за тебя решают, что тебе важно и что тебе нужно, что для тебя благо, и заставляют тебя на это благо работать», — рассказал Станислав. Профессиональное сообщество разделилось, есть сторонники и противники необязательного изучения коренных языков. Станислав полагает, что важнее не заставить учить: «Нужно обеспечить экономическую составляющую для тех, кто захочет свою жизнь прожить, не забывая язык предков. Этот язык должен гарантировать доход».

Станислав считает, что если регион богатый, то там с языком всё будет хорошо, а если бедный — там не до языка, «там хоть как-то прокормиться бы людям, любым способом». Под богатством лингвист понимает не абсолютное обогащение, а удовлетворение потребностей: «Если регион не очень развит экономически, это не значит, что люди будут ощущать себя бедными. Когда они могут закрыть потребности на родном языке, им не приходится забывать о своих корнях и своей культуре».

Если нет возможности зарабатывать, зная один лишь коренной язык, тогда приходится переходить на другой язык, который даёт возможность заработка. Чтобы жить и работать в России, нужно знать русский. «Но при этом коренной язык по-хорошему должен также гарантировать какие-то дополнительные бонусы, мы всё-таки не пещерные люди, не одной охотой-рыбалкой промышляем, — описывает Станислав Белецкий желательную языковую политику. — Знание языка должно окупаться, и вот в такой политике, когда говорят "Хотите — изучайте, хотите — нет", нужно ещё продумать, как экономически стимулировать изучение языка. Когда есть книжки и учебники — это хорошо, так и должно быть, но должна ещё быть политика, гарантирующая создание рабочих мест, где этот язык практиковался бы».

Почему не говорят

Станислав Белецкий приводит несколько факторов, которые влияют на то, будет ли народ говорить на своём языке. Первый — отношение к языку. Если носители относятся к языку отрицательно, если они его стыдятся, например потому что были репрессии, такой культурно-исторический бэкграунд сыграет важную роль. Когда люди патриотичны по отношению к своим культуре и происхождению, не стыдятся себя, видят плюсы в том, чтобы называться теми, кто они есть, то и к языку будет такое же отношение. Если есть чем гордиться в истории и культуре своей этнической группы, человек охотно будет сохранять язык, даже при переезде в другую страну. Бывает даже, что в зрелые годы люди возвращаются на родину, вспоминают язык и передают его внукам.

На витальность языка, как рассказал Станислав, влияет и численность носителей. Чем больше сообщество, тем больше вероятность, что человек будет говорить на коренном языке. «Одно дело — 500 человек, другое — 500 тысяч или 5 миллионов. Понятно, что в пятимиллионном сообществе будет шанс прожить с этим языком, он будет гарантировать заработок и покрывать коммуникативные потребности в отличие от совсем маленького сообщества», — говорит Станислав. На практике важно и то, выполняет ли язык свои функции, например можно ли на национальном языке составить договор об аренде или написать кандидатскую диссертацию по ботанике. Если ответ нет, носители этого языка будут вынуждены переходить на другой.

В России большую роль играет и статус языка. В автономных округах показатель владения национальным языком ниже, чем в республиках.

Ещё один фактор, от которого зависит, будут ли люди говорить на родном языке — передача из поколения в поколение. Если механизм работает, то всё в порядке, если начинает барахлить — у языка уже нет будущего. В этнографической литературе описаны случаи, когда коренные народы, особенно на севере, при переселении в посёлки и города сходили с ума, спивались. «Если у человека выбита культурная почва из-под ног, он не знает, как жить в новой реальности, и исчезает, пропадает, погибает», — комментирует Станислав.

Если на национальном языке есть книги, любая печатная продукция, у языка больше шансов сохраниться. Этот фактор стабилизирует или даже улучшает положение языка. По мнению Станислава, «если есть книги на этом языке — хорошо, учебники — замечательно, газеты — прекрасно». Когда этого нет, есть интернет, где можно такой контент создавать. «Если язык вымирает, мы не волшебники, не можем палочкой взмахнуть и его оживить, тем более что не каждое наречие реально спасти: есть и обречённые, — говорит лингвист. — Но если собраны данные, есть возможность их заархивировать и задокументировать, то хоть что-то останется. Люди, утратившие свой язык, но не утратившие этничность, могут захотеть наречие потом восстановить, и для этого пригодятся архивы как некая база».

Национальные тенденции

То, что молодёжь говорит на родном языке хуже старших родственников, — мировая тенденция. Полевые лингвисты советуют для исследований выбирать носителей постарше, в идеале стариков с хорошей дикцией, а если нет стариков — людей от 30 лет. Всё потому, что среди молодёжи мало компетентных носителей: они реже удовлетворяют свои коммуникативные потребности на национальном языке. Это связано, например, с технологиями. Молодые люди используют мессенджеры, чтобы общаться со всем миром, а на коренном языке это почти невозможно. Поэтому люди отдаляются от корней, им не так интересно изучать родной язык даже в рамках школьной программы, если такая возможность есть. Коренной язык не соответствует потребностям в общении.

Но забвение родного языка не всегда трагедия, есть разные модели утраты. Например, человек может забывать коренной язык только на время построения карьеры: осваивает профессию, зарабатывает, а потом возвращается в родную деревню и вспоминает язык. Разговаривает со своими внуками именно на нём. Сначала знал язык, потом забыл, вспомнил и передал. И так по кругу.

Вторая мировая тенденция: национальные языки сохраняются в сельской местности и утрачиваются в городской. Как говорит Станислав Белецкий, так происходит, потому что город — всегда «смесь». Там живут люди разного происхождения, из разных регионов, и многие переехали в поисках более высокого заработка. Молодёжь перебирается в город, чтобы получить образование, выбрать профессию, заработать денег. В городской среде люди сосуществуют с людьми, которые изначально на других языках говорят. «Поэтому нужен общий лингва франка, а это государственный язык, в нашем случае русский. Ведь вне зависимости от того, любят ли горожане свои корни и традиции, им приходится учить новые языки для общения за пределами своей лингвокультурной общности. Так и получается: в селе все свои, можно говорить на национальном языке и быть понятым, а в городе все разные, нужен общий язык», — говорит Станислав.

Национальные языки и русскоязычные носители

Русские в национальных республиках почти не учат государственные языки своих регионов. Больше всего русских знают национальный язык в Чечне — 6,7%. В Осетии — 4,25%, в Чувашии — 3,9%, в Татарстане — 3,6%. В восьми республиках языком титульной нации владеет менее процента русского населения: минимум в Хакасии — 0,11%, следом Карелия (0,35%) и Бурятия (0,41%).

Будет ли русскоязычное население республик учить коренные языки, зависит от окружения региона, считает Станислав Белецкий: «Если соседи русскоязычные, в этом нет необходимости. Как в случае Хакасии: огромный Красноярский край, другие регионы, преимущественно русскоязычные». Второй фактор — количество носителей языка. Если оно невелико, то язык не будет изучаться:

«На Северном Кавказе республики все по соседству, поэтому многоязычие — ситуация естественная. Людям, наверное, становится интуитивно понятно, что нужно какой-то из местных языков освоить, чтобы чувствовать себя комфортно».

В среднем по России более 60% представителей национальных регионов говорят на родном языке. Этот показатель отличается от республики к республике и от округа к округу. Многое зависит и от самих носителей языков, и от политики региональных властей. Однако бывают ситуации, когда русский язык более универсален, чем национальные. Так пожелаем же всем языкам сосуществовать и здравствовать.