Почему носители языка боятся заимствований и используют их

В широком смысле заимствованием лингвисты называют процесс, в результате которого языковые единицы одного языка перемещаются в другой и «обживаются» там — входят в употребление. В узком смысле заимствования — сами «новоприбывшие» языковые единицы. Языки заимствуют друг у друга

Наиболее активно процесс заимствования происходит в области лексики, поскольку необходимость называть новые понятия или явления возникает часто и изобретать свои слова может быть трудозатратнее, чем перенимать из другого языка. Если слово входит в язык вместе с новым понятием, его значение остаётся неизменным. Но если у заимствования в языке-реципиенте уже есть синоним, начинается процесс разграничения значений.

Попадать в язык заимствования могут и через письмо, и через устную речь. Главное — чтобы между двумя языками был контакт: непосредственный — два народа живут рядом — или культурный, например фильмы одной страны популярны в другой. Вне зависимости от пути, по которому слово попало в язык, в процессе «ассимиляции» оно проходит три этапа.

То есть, чтобы окончательно прижиться в языке, слово должно пройти фонетическую, графическую, орфографическую, грамматическую и лексико-семантическую адаптацию. Полностью адаптированным заимствование будет считаться тогда, когда у него появятся стабильное написание, самостоятельное значение и способность сочетаться с другими словами.

Недавно адаптированные заимствования носители языка-реципиента могут отличать от слов, живущих в языке столетиями. Например, компьютер или ксерокс, скорее всего, обыватель посчитает «пришлыми», хотя они уже вполне прижились и вошли в русскую грамматику — их можно склонять (о компьютере, ксероксом), от них образовались другие слова (компьютерный, ксерокопировать).

В настоящее время в русский язык наиболее активно входят англицизмы — через профессиональные сферы, терминология которых зарождается в англоязычных странах. В первую очередь это IT, проектный менеджмент, маркетинг, игровая индустрия, инфобизнес. Вакансии называются заимствованными конструкциями или кальками: event manager (событийный менеджер?), коуч (личностный тренер?), копирайтер (писатель коммерческих текстов?), в рабочую рутину вошли дедлайн (последний срок сдачи) и дейлик (ежедневный созвон в командах, которые работают удалённо, чтобы синхронизировать работу).

Изначально в подобных сферах понятия называют так же, как и в английском языке. В дальнейшем заимствование может прижиться, заместить существующее наименование с похожим значением, вытесниться из языка или долго конкурировать со словами, которые уже есть. В последнем варианте со временем у «пришлых» и «исконных» лексем появляются разные значения. Слово разработчик существовало в языке, но имело другое значение: людей, которые пишут код, называли программистами. А сейчас для обозначения этой профессии чаще употребляют разработчика в новом значении, говорит Ирина Фуфаева.

Лингвисты не очень беспокоятся из-за обилия заимствованных слов, потому что считают, что неподходящие просто не приживутся.

Приживаются заимствования в тех случаях, когда они оправданы стилистически или функционально:

В других случаях даже популярные какое-то время слова постепенно забываются и вымываются из языка. Слово пейджер, например, вышло из употребления, потому что сейчас люди используют мобильную связь и другие типы устройств. Клипмейкеры в описании вакансий сейчас тоже не встречаются, чаще говорят о режиссёрах, операторах и монтажёрах, возможно потому что клипы превратились в полноценный формат визуального высказывания, над которым работают команды, и одно слово стало нерелевантным. А вот рилсмейкеры, которые «под ключ» создают короткие вертикальные видео для социальных сетей, стали новыми климпейкерами: возникло новое понятие — появилось и новое слово.

Особенно активно иноязычные слова будут приходить тогда, когда количество контактов с иностранным языком велико, активно развивается какая-то сфера (экономика, бизнес, технологии) и заимствованные слова могут восприниматься как более престижные или уместные в сравнении с исконными аналогами. Подобная ситуация сложилась в 90-е годы XX века.

Если количество заимствований в короткий промежуток времени становится слишком большим, закономерно возникает сопротивление новым словам. Оно может проявляться на уровне как общественных, так и государственных инициатив.

В истории много примеров того, как обеспокоенные люди или группы людей пытаются уменьшить количество заимствований в языке и речи. Граф Шишков — самый знаменитый российский пурист, или «борец за чистоту языка», — жил на рубеже XVIII и XIX веков. При нём российское общество было одержимо французским языком: по-французски дворяне говорили между собой, писали сочинения, читали книги, которые и не думали переводить на русский. Русский язык был языком простого народа, а в дворянской среде стал преобладать только после войны 1812 года. Поэтому Шишков боролся против галлицизмов, одобрял заимствования только из славянских языков и продвигал стиль и синтаксис старых книг.

Основной страх пуристов — что их родной и любимый язык «испортится» из-за обилия иностранных слов в речи, перестанет быть самобытным и понятным большинству носителей. Особенно сильно такие опасения проявляются в периоды, когда заимствования в язык приходят в большом количестве, как, например, в 1990-е. Но борьба с иноязычными словами может быть и политически окрашена.

Со второй половины 1930-х по конец 1940-х в СССР на фоне репрессий и Второй мировой войны проходили две кампании — по борьбе с космополитизмом и низкопоклонничеством перед Западом. Всё иностранное, особенно американское и семитское, объявлялось идеологически чуждым и враждебным. По стране прокатилась волна переименований, в частности, французскую булку переименовали в городскую, пытались избавиться от всех наименований, которые ассоциировались с чем-то иностранным: венская сдоба, вольно-американская борьба, парижский батон.

Спустя почти сто лет русский язык официально приобрёл статус государственного «как язык государствообразующего народа». Закон «О государственном языке Российской Федерации» предписывает властям защищать и поддерживать русский язык, а гражданам — соблюдать нормы русского литературного языка. Иностранные слова использовать можно, но не все. Перечень слов, которые не имеют аналогов в русском языке и, соответственно, разрешены, должен появиться в следующем году, согласно прошлогодним поправкам в закон «О языке». Но закон регулирует не все сферы, а только

Поэтому в частной жизни можно пить смузи и получать кэшбек за оплату коворкинга. Сложнее работникам маркетинга, потому что к рассмотрению в Государственной Думе готовится ещё один законопроект, который должен ограничить использование иностранных и заимствованных слов в рекламе.

«Основной смысл законодательной инициативы “О внесении изменений в Федеральный закон “О государственном языке Российской Федерации” и отдельные законодательные акты Российской Федерации” — защитить русский язык и существенно ограничить использование “англицизмов” и иностранных слов на всей территории России и, прежде всего, в публичном пространстве. Таким образом, должно стать невозможным использование на вывесках и витринах таких надписей как, например, “coffee”, “fresh”, “sale”, “shop”, “open” и т.п.», — говорится в пояснительной записке к законопроекту (орфография и пунктуация сохранены. — Прим. «Изборника»).

Это не первые законопроекты, которые стремятся урегулировать иностранные слова в речи. На протяжении последних тридцати лет депутаты то и дело предлагают различные инициативы, и не все они становятся законами.

Что ж, процесс заимствования естественный, и навсегда остановить его или полностью запретить невозможно, да и ни к чему. В исторической перспективе язык наверняка справится с отбором нужных слов и уничтожением лишних. Но все же не будем забывать о том, что язык не существует без нас, его носителей. Он изменяется в нашей речи, и на то, каким он будет через десятилетия и столетия, влияет то, как мы говорим сегодня и какие слова выбираем.