Откуда мы знаем наш родной язык? Вопрос, на первый взгляд, странный: просто выучили в детстве и всё. Кто-то, например, считает, что ребёнок слышит слова и запоминает их, как собака команды. Но как он строит предложения, как узнаёт порядок слов? Откуда знает, как сказать нельзя? Он не мог слышать все предложения языка и запомнить их, ведь предложений бесконечно много. Значит, нужно более глубокое объяснение, чем сравнение с «апортом» для Бобика. Вариант такого объяснения предлагает генеративизм.

В науке пока нет общепринятого мнения о том, как ребёнок научается языку. Некоторые учёные объясняют эту загадку совсем не лингвистически и иногда даже не знают, что решить её можно и с точки зрения языка. Но во второй половине XX века американский лингвист Ноам Хомский создал целое направление в языкознании, напрямую связанное с решением загадки, — генеративизм. Это настоящий «мейнстрим» современной лингвистики.

Представим себе младенца. Что он слышит? Ласковые слова мамы (какое-нибудь крохотулечка или делаем топ-топ, которые взрослые сами по себе уже не используют), своё имя, обрывки диалогов окружающих людей. Может ли он без каких-либо знаний о языке разобраться в этом хаосе и научиться строить предложения самостоятельно, причём быстро — за год-два?

Генеративисты считают, что у ребёнка есть важнейшее подспорье в этом деле — врождённая языковая способность. Примерно как способность ходить на двух ногах. По мнению этих учёных, у каждого в голове изначально существует абстрактная схема человеческого языка. Когда ребёнок сталкивается с языком, он просто вставляет в эту схему конкретные слова из числа тех, что слышит вокруг себя. Он также применяет к схеме ограниченный набор конкретных правил этого языка, которые ему несложно выучить. Благодаря этому дети никогда не делают ошибок вроде По я пошёл длинной дороге, хотя им никто не говорил, что так нельзя.

Чтобы показать, как могут строиться предложения в голове носителя, генеративисты используют такие модели:

Подобная модель называется деревом. У дерева есть корень: здесь это самый его верх, то есть ТР. Это сокращение от английского tense phrase — «группа времени». Практически это означает, что в ТР войдёт что-то, охарактеризованное по времени, и все его зависимые. Например, глагол с окончанием настоящего времени -ет и связанные с глаголом подлежащее и дополнение.

Есть и листики — концы каждой ветки. Листики могут выглядеть по-разному, но все они — «ярлычки» для одних и тех же вещей: для слов языка. Вот что есть в нашем примере.

V⁰, T⁰ — наименования вершин, которые сигнализируют, что построение ветки в этом конкретном месте закончено и дальше будет только одно слово предложения или — как в случае с [pres] — показатель какого-то признака, в нашей схеме — настоящего времени. В нашей модели T⁰ — [pres], V⁰ — живёт.

Остальные загадочные буквы в нашей схеме означают вот что:

NP — noun phrase, или «группа существительного». Это существительное и связанные с ним слова, если они есть. Например, кот Вася — тоже NP.

VP — verb phrase, или «группа глагола». Так обозначается структура, «ядром» которой выступает глагол. В этой структуре могут быть и зависимые глагола, например дополнение.

PP — prepositional phrase, «группа предлога». По сути то же, что NP и VP, но «главный» в группе предлога — предлог.

T' — так называемая «промежуточная проекция», структурный элемент модели, не имеющий какого-то конкретного словесного выражения в языке. Он нужен, чтобы ветка могла поделиться максимум на две новые ветки. Только тогда модель сможет отразить важное свойство человеческого языка — иерархичность. Иногда в дереве используются треугольнички — «крыши». Они показывают, что в месте, где они стоят, на самом деле есть ещё какие-то элементы структуры, но в данном случае они не важны.

Вся эта схема устроена не случайным образом, а в соответствии с тем, что действительно есть в языке. Например, она запрещает строить предложения вроде На кот живёт крыше, потому что на и крыше должны быть вместе в PP. Она не позволяет иметь предложения Котом живёт на крыше, так как подлежащее не должно стоять в творительном падеже.

Конечно, ребёнок изначально не знает, что набор звуков слова живёт у взрослых считается глаголом, а набор звуков слова жизнь — существительным. Но со временем он это выучивает. А вот врождённая языковая способность, которая позволяет понимать, в каком месте предложения может быть, например, предлог и какие функции он выполняет, у него есть ещё до знакомства с каким-то конкретным языком.

Почему идея врождённой структуры предложений не преподается во всех школах? Во-первых, базовые постулаты генеративизма — пока не более, чем гипотезы. Они не доказаны и, может быть, принципиально недоказуемы. Критики генеративизма считают, что его сторонники допускают древнюю ошибку petitio principii, то есть строят теорию на фактах, а потом объясняют факты этой теорией. То есть по мнению противников генеративной грамматики, её положения выглядят примерно так: «Крокодил не летает, потому что параметр FLY в его биологической программе равен нулю».Но независимо от того, верим мы в генеративизм или нет, благодаря ему появился «мостик» между лингвистикой с одной стороны и математикой и информатикой с другой. Возможно, мы и не выращиваем подобные деревья в голове, но они точно растут в компьютере, когда он обрабатывает язык, например когда он пытается понять смысл текста. Именно такая модель используется в обучении компьютера человеческому языку.